День 5. Нижнешавлинский перевал
Спала я на высоте довольно хорошо — никакого учащённого сердцебиения, никаких опухлых рук и ног, навязчивых мыслей о медведях и прочих горных опасностях. Хотя потом Саша сказал, что в эту ночь у него сердце пошаливало.
Будильник прозвенел затемно, и я как-то сразу проснулась, видимо, потому что серьёзно настроилась ещё с вечера. Состояние как перед экзаменом: предельная собранность, в голове тишина, но нервишки щекочет. Долго ввозилась в палатке, одевала ходовую футболку и штаны под тёплые флиски, мотала на голову баф и собиралась с духом, чтобы пойти к дальнему камню за мешком с едой и начать готовить завтрак.
Как только я вылезла из палатки, всё оказалось не так уж страшно: небо понемногу светлело, и я спокойно принесла еду, собрала горелку и быстренько обжарила разбухшие за ночь вешенки и засыпала в них порошковое пюре — готово практически мгновенно и вполне можно съесть даже спросонья и на нервах, но вот грибочки всё равно приходится усиленно разжёвывать.
Собрали лагерь, совсем рассвело, и мы двинулись вниз по камням. Обычно я хожу в шортах и футболке, даже когда прохладно, потому что всё равно потеешь под рюкзаком, но в этот день ледник с нами шутил, сдувал на нас облака и прятал солнце, в итоге я даже натянула штормовку.
Через полчаса спустились к палатке ребят, с которыми договорились вместе штурмовать перевал. Приятная пара из Барнаула, мы познакомились и набрали воду, пока они заканчивали сборы. Если не знать, что здесь течёт вода — сроду не найдёшь! Слышишь шум, наклоняешься по громадный камень и там можно набрать чистой ледяной воды, а потом пить очень маленькими глоточками, даже если сильно хочется.
Вскоре мы двинулись по ущелью к леднику — под ногами морена, по бокам скальные осыпи и справа громадные грязно-серые наплывы ледника. Словно их кто-то долго и старательно вырисовывал графитовым карандашом — столько там чётких линий во всех направлениях. Но долго не полюбуешься, нужно всё время смотреть вниз и думать про каждый шаг, чтобы не оступится, не подвернуть ногу — идеальная форма медитации не от праздности и безделья, а с мощной мотивацией выжить. Едва отвлёкся, задумался, засмотрелся — всё, нога пошла не туда. Мы слишком забрали налево-наверх, там отмечена тропа и есть чистая вода, но пройти показалось слишком трудным, и нам пришлось спускаться сильно правее на дно ущелья. А ледник всё дышал на нас с холодом и не подпускал солнце.
Мы добрались к озеру под ледником, как раз когда большая группа, которую мы видели накануне, готова была выдвигаться. Они стояли на громадной расчищенной от камней стоянке у самого озера — издалека и не догадаешься, что здесь скрывается такая большая стоянка! Мы поздоровались и пошли дальше, чтобы первыми попасть к перевалу.
Начался ледник. С лёгким подъёмом, испещрённый многочисленными ручьями и трещинами, усыпанный каменной крошкой — это самый необычный рельеф, по которому мне когда-либо приходилось идти. Без палок не стоит и соваться на лёд — несколько раз они меня откровенно спасли, и мне удалось перейти все трещины, все подъёмы и спуски, ни разу не упав. Хотя продвигались мы, конечно, медленно, и ноги то ли мокли, то отмерзали — никто не мог точно определить, но с ледника определённо хотелось побыстрее уйти. На пару секунд выглянуло солнце, и всё засверкало, засияло — волшебство, как бы хотелось пройти здесь в солнечную погоду!
К половине одиннадцатого утра мы добрались к подножию перевального взлёта. Перевал как раз штурмовала группа из трёх ребят, и мы внимательно смотрели, где они идут. Нас подгоняли большая группа и холод. Есть не хотелось — весь этот день я существовала в режиме робота, с заторможенными физиологическими процессами, но я заставила себя прожевать Сникерс, выдохнула и посмотрела на перевал как на дверь экзаменатора.
Перед смертью не надышишься, как готовится.
Мы накинули рюкзаки и двинули по снегу — настоящему мягкому снегу, в который проваливаешься, и можно идти след в след. Здесь, конечно, стоило надеть гамаши, чтобы защитить верх ботинок, но мы этого не сделали, и кусочки снега засыпались внутрь. Встречались скользкие укатанные участки, на одном из них Вадим чуть не упал, но в итоге мы добрались до каменистой части перевала.
Снизу тропа прекрасно прослеживалась, а отсюда уже было не так очевидно, куда идти. Оба трека проходили левее снежника, но верёвка и первая группа — правее, и мы шли за ними.
С приличной дистанцией мы медленно продвигались наверх, по несколько раз пробуя ногой сыпуху, чтобы не спустить камнепад, переносили вес, только когда уверены. Камни крупные и мелкие вперемешку с красноватой глиной. Кричали — камень! — если всё-таки камень летел вниз.
Рано или поздно мы благополучно доползли до начала верёвки. Держаться за неё можно только по одному. Первым шёл Саша.
— Как дойдёшь до верха — дёрни за верёвку!
— Что, прям до самого верха?! — удивился Саша и скрылся за камнями.
Я добралась до Вадима и попросила собрать мне палки, прикрепить их к рюкзаку — дальше проще было ползти на четвереньках. В итоге мы решили не ждать, пока Саша доберётся до самого верха, а просто идти, не трогая верёвки. С опорой на четыре конечности это оказалось не так уж и сложно. Честно! Как будто до верёвки камни даже больше сыпятся, или здесь я уже просто привыкла. И снова — предельная концентрация, нет лишних мыслей, эмоций, нет страха — есть только ты в полном слиянии с камнями, и будто всё в твоих руках. Думай о каждом движении, будь осторожен — и всё будет хорошо.
Раздался свисток.
— Либо Сашка встретил медведя, либо поднялся! — сказала я. — Надеюсь, второе.
Но за верёвку я всё равно не бралась.
Идти последней трудно, поскольку не можешь двигаться в своём ритме, но в итоге всё действительно было хорошо. На последних метрах я единственный раз коснулась верёвки красными от глины руками. Сашка протянул мне руку и подтащил наверх.
Победа!
Я оглянулась, рассмеялась, сбросила рюкзак. Позади — пройденный нами ледник и морена, морена, морена. Впереди — ещё одна верёвка, спуск более крутой и короткий, чем подъём, и снова снег и лёд. Но главное — это нависающий сверху громадный ледник Маашей — ледяные горы насколько хватает глаз.
— Я как заново родился, — сказал Дима. — В голове пустота.
Мы долго фотографировались, отдыхали, мёрзли, радовались и ждали очереди на спуск. Потому что если подниматься с хорошей дистанцией можно, то спускаться получится строго по одному и только с верёвкой. Пропускаешь её между ног, идёшь спиной вперёд, всё сыпется, верёвка пружинит — зато быстро. И кончается верёвка тоже быстро. С этой стороны перевала она короткая. Дальше только на своих двоих, по камням, угол не такой крутой и камни будто ползут поменьше, но всё равно нельзя терять сосредоточение и останавливаться. В конце несколько десятков метров по пологому снегу, я шла по следам без палок и только один раз слегка упала, а вот Дима весело проехался по снегу на рюкзаке.
Армированный скотч на моём ботинке размочалился, я содрала его и засунула в боковой карман рюкзака. Подошва кое-как держалась на стяжках.
Казалось, самое сложное осталось позади, но как бы не так!
После символического перерождения на перевале нас ожидало подобие чистилища.
Мы мёрзли, моросил дождь, и мы решили, что если идти, то и дождь, и ледник скоро закончатся. А нужно было не идти, а надевать дождевые штаны, гетры и дождевики, потому что дождь не закончится до самого вечера. Но мы этого не знали и шли, чем сильнее мокли и мёрзли, тем быстрее шли.
Ледник в итоге закончился, и начались камни — насколько хватает глаз. Пара, с которой мы вместе штурмовали перевал, убежала вперёд. Саша и Дима отстали, а мы с Вадимом болтались где-то посередине, в безвременье.
Мы встречали одиночные стоянки и серые ледниковые озёра, но встать здесь казалось безумием. Хотя именно отсюда поднимаются со снаряжением на ледник.
Стоило пообедать, но стоять было холодно. Дима мотал коленку эластичным бинтом. Пара впереди убегала. И мы шли, шли, шли. Из мелких и незаметных камни становились всё крупнее, требовали к себе все больше внимания. Рано или поздно нам всё же удалось собраться вместе. Чуть потеплело, дождь превратился в морось, впереди что-то зеленело, и мы представляли, что там альпийские луга, нет дождя, и до них рукой подать — там договорились пообедать.
Я заставила себя съесть батончик из перекуса, и мы снова пошли.Enter your text here ...
Обманутые зелёными видами, мы расслабились и ушли с трека, ориентируясь по пирамидкам. Кто их сложил? Не иначе горные духи ледника Маашей решили подшутить над людишками, всё-таки пятница тринадцатое.
Когда камни стали совсем уж большими и непроходимыми, мы поняли, что надо возвращаться на трек. Пошли назад, растянулись до пределов видимости. Моя подошва окончательно отвалилась и держалась только на стяжке, но здесь я не могла её оторвать и продолжала идти, думая на каждом шаге ещё и о ней. В этот момент я откровенно запаниковала, но тут ребята встретили пару, с которой мы штурмовали перевал — они точно так же шли по пирамидкам и заблудились! Заблудиться вместе как-то спокойнее и веселее, я взяла себя в руки. Мы добрались до края каменной осыпи и кое-как сползли последние десятки метров по камням. Там и осталась моя подошва — точнее, внешний её слой.
Если кто-то пойдёт этим маршрутом — не верьте пирамидкам!
Внизу на траве стояла палатка, но не было воды. Дождь опять усилился, и мы решили не обедать, а идти до стоянки с дровами. Казалось, вниз-вниз по травке, потом по удобной лесной тропинке — и вот оно счастье.
Но дальше опять начались камни, подъём, мы перешли поверху водопад и спустились к небольшому лазурному озеру с оборудованной стоянкой. Здесь нет дров, но как же я пожалела, что мы не остановились на ночлег! Удивительное место, настоящий рай.
Мы поднялись на невысокий гребень, по другую его сторону разверзся ад — чёрные камни и грязный-грязный ручей. Так после своего чистилища мы шли по гребню между адом и раем, между чистой и грязной рекой. Тело двигалось на автомате, не хотелось ни есть, ни пить, казалось, времени здесь не существует.
К ранним сумеркам мы добрались до первой лесной стоянки. Дальше на карте значились заманчивые Кедровые стоянки, но у нас не было шанса до них добраться. Здесь мы наконец пообедали, опять начался дождь, мы спешно и кое-как поставили палатки, натянули тент, сварили чечевичный суп.
Вадим из палатки больше не вышел и даже отказался от ужина. Мы с ребятами пили чай у реки с видом на ледник, который будто притягивал нас как камни Гингемы, не отпускал. Суровая красота смерти, которую долго не выдержать, но к которой неминуемо рано или поздно тянет вернуться. С другой стороны из долины на нас поднимались облака.
Поев чечевичный суп, я забралась в палатку и уснула, так и не посидев у костра. А ребята ещё долго болтали, пили чай и сушили вещи вместе с парой из Барнаула.
