Зачем идти в горы? Чтобы потерять себя. Забыть привычки, цели, отпустить тревоги и несколько дней просто — жить.
Так много на свете советов о том, как найти себя, но отчего-то все они представляются мне ерундой. Куда лучше себя забыть, потерять, перестать судорожно цепляться за пустые представления, чтобы потом неторопливо узнавать себя заново.
Так мы и сделали: в пятницу утром отключили смартфоны, закинули на спины рюкзаки и уехали из города. При покупке нового телефона, который умеет только звонить и не тонуть на глубине больше метра, приятная девушка пожелала нам смотреть на небо, а не в экран. Да, всё верно, затем и идём.Чуть меньше суток в поезде с пиццей, пивом и старыми друзьями, которые знают о тебе даже больше, чем ты сам — и мы в Минеральных водах. Старенький такой городок вокруг вокзала и аэропорта, где основная профессия — водитель, а СССР жив. Побродили по пустым улицам, по полуразрушенному парку, сфотографировались с Волком, Винни-Пухом и Пятачком и вернулись к вокзалу, на встречу с группой. Группа оказалась небольшой: нас трое, инструктор и милая тихая девушка. Я немного расстроилась, мне отчего-то хотелось больше людей, но всё вышло замечательно. Так часто бывает: ты получаешь не то что хотел, а то, что надо.
Через четыре часа газелька привезла нас в село Верхний Баксан, мы доложили в рюкзаки по пять килограмм еды и поползли наверх по замечательно маркированной голубым трассе EWR (Elbrus World Race). Спортсмены пробегают эти 34 километра за несколько часов, но нам предстояла шестидневная прогулка. С погодой повезло, и даже не требовалось преодолевать себя, и в этот раз... так было надо.
Кисловатая облепиха, совсем как дома. Срываешь её, прикусываешь, и словно роднее становишься горам на эту каплю. До облаков близко — накрыло сразу, едва поднялись. Снизу они кажутся солнечными и пушистыми, но на самом деле в облаке сыро, промозгло.
К месту первой стоянки прояснилось, и пейзажи стали совсем уж норвежские: сосны по склонам ущелья и каменистая река. От ледяной воды летели брызги, и я до головокружения дышала этим первозданным теплом (энергией, силой — слова здесь не имеют значения). «Настоящая» жизнь осталась где-то там, внизу, не разглядеть. Здесь только ночь, костёр и шум водопада.
Во сне по тенту палатки шелестел дождь, но лагерь мы собирали уже по сухому, а к полудню так распогодилось, что на привале я даже умудрилась помыть голову из пластиковой бутылки. Каждый раз, когда этот трюк удаётся, меня просто распирает от восторга — не люблю с грязной головой.
Переход был лёгким, по зелёной долине вдоль реки. Свистели суслики, скакали пушистыми комочками по склонам, чуть выше темнели овцы, коровы, ещё выше — скалы.
После обеда тропинка резко пошла в гору, и мы взяли новую высоту. Лес кончился, больше никаких костров, после пяти солнце скрывается за горами и становится холодно. Очень холодно. Отсюда видны ледники и снежники, здесь камни всевозможных форм и размеров, низенькие цветы, травы, водопад и облака.
Какая здесь сумасшедшая красота утром! Ты просто стоишь, смотришь на горы, а они меняются каждое мгновение. Ширится полоса света, облака переползают перевалы, свисают с хребтов, растекаются вширь и закручиваются вверх. Обычно мы видим не само движение облаков, а его проекцию, но когда ты здесь, наравне с ними — они ведут себя совершенно иначе!
Я выбралась из палатки. Далеко внизу зеленела вчерашняя долина, наверху горел ослепительно белый ледник, а я всё всматривалась в облака и не могла понять, где же солнце. И вдруг над скалистым хребтом облака расступились, и проступил бледный диск. Я даже вздрогнула. Так это было сильно, неожиданно и словно в ответ на мои мысли.
В этот день мы шли по морене — это россыпь камней, разрушенных ледником. Идти нужно с дистанцией, чтобы не засыпало, каждый шаг проверять, не поедет ли камень — чем-то напоминает детскую аркаду, довольно забавно.
Встретили несколько групп, нас предупредили, что на озере, куда мы идём, ночью заморозки. Прошли через перевал, где в 42 фашисты расстреляли тибетских монахов, которых сами же туда и привезли. Там висит кусок рельсы, в который нужно стучать в память о них. Мы послушали как над горами раздаётся тонкий протяжный звук, помолчали и спустились к озеру Сылтранкель, что в переводе означает «красивое озеро».
Если бы на Марсе были озёра, они были бы именно такими: бледно-зелёными, гладкими, окружёнными высоченными горами бурых камней. Высота 3200, только камни, низенькие травы, редкие цветы и туры. Доверчивые такие козочки карамельного цвета, любят хлеб, кашу, соль и попрошайничают не хуже наших дворняжек. Убегают от облаков и на ночь забираются куда-то на скалы.
Удивительное место, суровое. Кислорода чуть не хватает, сердце колотится, отекают руки и лицо. После захода солнца становится зверски холодно. С одеждой мы прогадали, а потому спать ложились ещё засветло, отогреваясь в спальниках, как могли.
За уже после пяти утра здесь ослепительное солнце! Сверкает изморозь на палатке, ледяные корочки на траве. На рассвете сбегали посмотреть на Эльбрус. Хорош! Снежный, солидный. Посидели, понаблюдали за дрофами: вроде наших куриц, только шустрые и прыгучие по скалам.
После завтрака прошлись по леднику, поднялись по морене на ближайший хребет, но спуститься с другой стороны не смогли, пришлось возвращаться той же дорогой. Сурово, мрачно, но это стоит увидеть хотя бы раз! На обратном пути заглянули на маленькое голубое озеро. Оно настолько прозрачное и тихое, что я даже захотела в нём искупаться, но не рискнула. Всё-таки солнца уже нет, и ночь близко. А ночью жизнь есть только в спальнике! До сих пор гадаю, как выживают бедные туры...
В предпоследний день мы спускались по ущелью, объедались малиной, фотографировали долгожданную зелень, высоченные тёмные ели, ручей и никак не могли надышаться этой бьющей отовсюду жизнью и кислородом.
На стоянке нас ждало лошадиное семейство на вольном выпасе, на другом берегу бродили коровы, а по лесистым склонам мы набрали целую тарелку рыжиков. Вечером я грустила, грелась у долгожданного костра и прощалась с горами.
От тебя не остаётся ничего, кроме тебя.
