Не писать?

Если можешь не писать — не пиши.
Этой фразой часто бросались друг в друга начинающие писатели, будто бы гордясь, что пишут не от безделья, а по зову души.
Пожалуй, я соглашалась, когда была одержима своей первой книгой, переписывала её снова и снова в поисках идеальной формы и… одобрения?
С тем же усердием я принялась за продвижение книги после её завершения: старалась, чтобы людям нравилось, писала заметки, подбирала картинки, составила расписание.
Благополучно выгорела.
— Разве станет текст лучше оттого, что его прочтёт ещё один человек?
— Нет.
И я остановилась. Постепенно перестала писать в соцсетях. А потом перестала писать совсем. И прожила несколько счастливых лет из жизни человека, который не стремится никому понравиться и присвоил право одобрять или не одобрять самого себя.
Мне нравилось. Да, я отмахивалась от назойливого чувства вины перед ненаписанными текстами, перед героями, ждущими развязки своих судеб, перед обманутыми читателями. Но у меня не было сил, совсем не было сил.
И я запретила себе текст.
Запретила себе себя.
Изредка я озиралась в поисках чего-то забытого, — знаете, это когда пришёл в комнату, и не помнишь, зачем — но потом благополучно шла дальше.
Весной звёзды сошлись.
Это даже не знак свыше, не намёк — это как мощный водопад или родник, бьющий со всех четырёх сторон.

Всё началось с Жени Александровой, моей давней подруги, единственной из нашей команды начинающих писателей, с кем я поддерживала неустойчивую пунктирную связь все эти годы. С каким принятием она повторяла на каждый мой ненаписанный текст:
— Значит, не время.
Но в этом апреле она пришла к моему уютному болоту с ледяным душем:
— Напиши стих мне в книгу!
— Давай продолжим соавторский проект!
— А помнишь, мы хотели перезапустить наш клуб писателей?
— Давай попробуем издать твою детскую сказку?
— Ты сочинила песню на тот стих?! Круто! Запиши!
И я вся сжалась от страха.
От страха перед самой собой. Я же знаю, какой ритм я могу настучать самой себе.
Но что-то внутри больно сжало мне горло и не позволило отказать.
— Добавь меня в чат, — сказала я. — Понаблюдаю, что вы там будете делать.
Постепенно я втягивалась, вспоминала. В конце концов даже выбрала себе дело в клубе.
Потихоньку начала писать.
Всё ещё не публикуя.
Конечно, все эти годы что-то я писала, но прятала и скоро забывала.
Но настоящее чудо случилось в начале мая.

Друзья возвращают тебе тебя, когда ты сам о себе забыл.
Настоящее чудо сотворила Женя Сафонова, ещё одна моя подруга по былым временам. В начале мая она добавила мой контакт в телеграмм — настолько далеко мы разлетелись, что и контактов не осталось.
Я обрадовалась знакомому имени:
— Как дела?
— Ты же знаешь, что я работаю редактором?
— Да?
— Я по делу. Давай издадим твой круг.
Шок.
Удивление.
Восторг.
И нечеловеческая благодарность.
Это же мечта в чистом виде! Даже не мечта, а что-то более фундаментальное. Забытое, заживо замурованное в подвале море. Океан. В один миг он поднялся, просочился сквозь трещины в бетоне и ко всем чертям снёс уютный дом «просто человека».
— Заводи канал в телеге. Надо.
И снова страх. Усталость.
Те же грабли?
Два дня я ходила, обкатывала эту мысль, взвешивала, принюхивалась и пробовала на вкус. Уговорила себя. А чем сейчас заинтересовывают аудиторию? Даже придумала расписание, щадящее: что по понедельникам, что по вторникам.
Но успела перехватить черенок от граблей у самого лба. Никакого расписания! Никакого насилия над собой.
Разве думала я о том, что интересно читателю и что продаётся, когда писала книгу? Никогда. Я думала о том, что нужно моему тексту, чтобы проявиться таким, какой он есть.
Зачем нужны социальные сети автору?
Чтобы оставаться в контакте с читателями, искать новых и делиться своим текстом, своим теплом, своим потоком. А значит, нужно всего лишь писать саму себя.
— А вдруг в этом не будет ничего интересного, полезного, глубокого?
— А ты попробуй! Если так, то никакое расписание тебе не поможет.
(Внутренний диалог, атрибуцию прямой речи проставить невозможно).
Так что по вечерам буду кратенько описывать, как я прожила день, или что захочется, утром выкладывать. А когда не увижу в написанном ни интереса, ни пользы, ни глубины (или не увижу даже написанного), вытащу из архива или с чистой совестью позволю себе помолчать.
Звучит как план.
Начинаю сейчас.